- Изучением имен собственных занимается раздел лингвистики, который называется ономастика. Термин «ономастика» образован от греческого слова onomastike — «искусство давать имена». Ономастика традиционно членится на разделы в соответствии с категориями объектов, носящих имена собственные. В ономастику входят: антропонимика, которая изучает имена людей; зоонимика — изучает клички животных; астронимика — изучает названия небесных тел.
Отличительный признак имен собственных состоит в том, что в современном своем употреблении они, как правило, не называют понятий, но служат лишь для обозначения конкретных предметов. Мы можем достаточно прочно определить, чем отличается швея от доярки, врач от бухгалтера, но никто не сможет сказать, опираясь только на имя человека, чем отличается Марина от Валентины, Саша от Бориса. Имена собственные имеют только денотативное значение (обозначают конкретный предмет) и лишены значения сигнификативного (понятийного).
Однако при своем возникновении все имена собственные употреблялись как обычные номинативные лексемы. Восстановление первоначального значения имени собственного — одна из задач современной ономастики. Происхождению антропонимов — имен, отчеств, фамилий, прозвищ, псевдонимов и т.п. — посвящена довольно обширная литература.
Это работы А. В. Суперанской и А. В. Сусловой, Е. Н. Поляковой и Л. В. Успенского, В. А. Никонова и Ю. А. Федосюк, М. А. Горбаневского и Н. А. Петровского. Работа с антропонимами всегда вызывает интерес в детской (как, впрочем, и в любой другой) аудитории: имя есть у каждого человека, и каждому хочется узнать, что первоначально оно означало.
Может быть, именно с выяснения первоначальной семантики имен стоит начинать работу по этимологии в начальной школе. Как можно выяснить, большая часть имен пришла на Русь из других языков: греческого, латинского, много имен древнееврейского происхождения, и лишь сравнительно небольшая часть антропонимов имеет славянское происхождение и заимствована из старославянского языка.
До принятия христианства на Руси не существовало канонических имен, и новорожденного могли назвать так, как душе угодно: «Какое слово на ум взойдет, так и награждали младенца. Так появились Волк, Овраг, Добрыня, …Кислица, Неудача, …Журавль, Неумывака… и т.д.» И лишь после 988 года младенцев стали нарекать по святцам. При этом оценочный, понятийный характер имени исчез. Интересно, что своебразный возврат к языческому принципу выбора имени произошел после 1917 года.
Именно тогда появились имена Владлен и Владлена (Владимир Ленин), Марэн (Маркс и Энгельс), Исталина (Иосиф Сталин), Гертруд И Гуртруда (герой или героиня труда), Идея, Искра, Электрификация, Тракторина, Октябрина и им подобные. К счастью, такая антропонимическая анархия продолжалась недолго. «К счастью» — потому что, по данным психологов и невропатологов, люди с неблагозвучными, «вызывающими», редкими и забавными именами гораздо более других склонны к сердечно-сосудистым заболеваниям, нервным расстройствам.
Канонические имена, ставшие для нас традиционными, привычными, даже в своем первозданном значении чаще всего не могли вызвать отрицательных эмоций у человека, ибо большей частью были связаны с понятиями добра, удачи, красоты: Алексей — «защитник», Арсений — «мужественный», Валентина — «сильная, здоровая»,Григорий — «бодрый» и т.п.
Вместе с тем были имена, первоначальное значение которых могло быть воспринято по-разному: Артур переводится с кельтского как «медведь», Влас по-гречески — «толстяк», Тарас (греч.) — «смутьян», Ванда (старославянское) — «спорщица». Вероятно, стоит только приветствовать, что современное имя не дает характеристики человеку! Надо отметить, что в современном употреблении личные имена потеряли не только понятийное содержание, но и стилистическую окраску.
Еще в XIX веке одно имя могло иметь разные варианты, которые и применялись для наименования различных лиц: Георгий — имя святого, Юрий — имя князя, Егор — всех прочих (Георгий, Юрий, Егор — это модификация одного имени); Иоан — священнослужитель, царь; Иван — имя для всех прочих сословий.
Во времена Пушкина и даже еще в начале XX века разные варианты одного имени имели различную социальную закрепленность. Известен интересный факт, когда именно социальная дифференциация имен помогла установить фальсификацию литературных документов: в Подмосковье был найден целый сундук (!) с рукописями, авторство которых приписывалось А. С. Пушкину.
Однако в письмах, содержащихся в сенсационной находке, неоднократно повторялось: «Екатерина Андреевна Карамзина», а любой грамотный человек пушкинской эпохи знал, что имя Екатерина применимо только по отношению к царице. Потеря стилистической окрашенности имени собственного не дает нам возможности адекватно понять некотоые литературные произведения.
Так, героиня Чехова («Дама с собачкой») называет своего мужа Димитрий. Мы же не можем понять все нюансы такого обращения, не зная различия между Дмитрий и Димитрий. То же самое происходит и при восприятии названия комедии М. Булгакова «Иван Васильевич меняет профессию»: профессию меняет только управдом, а царь — это не профессия, это образ жизни и мировосприятия, а Иоан Васильевич профессии не меняет.
Если этимологию канонических имен можно считать достаточно полной и однозначной, то этимология фамилий — дело гораздо более сложное. Фамилия, как наследуемое официальное именование, указывающее на принадлежность человека к определенной семье, стала применяться на Руси далеко не сразу.
Сначала фамилии появились у представителей высшего общества, а основная масса населения еще и в середине XIX века обходилась именем и отчеством в форме краткого притяжательного прилагательного на -ов, -ин: Евгений Васильев в середине XIX века означало не имя и фамилию, а сочетание имени и отчества. Отчества на -ич были разрешены только самым высшим чинам. Этимология фамилий не так проста, как может показаться на первый взгляд.
Так, например, фамилия Щукин кажется производной от нарицательного существительного — щука, однако историки языка установили, что данный антропоним произошел из нецерковного мужского имени Щука, и впервые Щукин — отчество в форме притяжательного прилагательного, которое отвечало на вопрос «чей?».
Как установили ученые, подавляющее большинство русских фамилий произошло из отчеств. При установлении происхождения антропонима надо обязательно учитывать, в какой социальной среде, на какой территории он был распространен, так как совершенно разные принципы создания фамилий действовали, например, в среде крестьян, духовенства, в семинариях.
Большие потенциальные возможности для работы содержат топонимы — названия различных географических объектов. «Невозможно представить себе жизнь современного общества без географических названий. Они повсеместны и всегда сопровождают наше мышление с самого детства. Все на земле имеет свой адрес, и этот адрес начинается с места рождения человека.
Родное село, улица, на которой он живет, город, страна — все имеет свои имена. Ежедневное чтение газет, классической литературы, изучение истории культуры и развития науки приводят к новому, все расширяющемуся запасу географических названий в нашем языке.» По характеру объектов выделяются следующие основные виды топонимов: ойконимы — названия населенных пунктов (Москва, Тверь), гидронимы — названия водных объектов (Волга, Селигер), оронимы — названия особенностей рельефа (Альпы, Уральские горы).
Топонимы могут возникнуть в результате естественно-исторического развития (Киев, Смоленск, Париж) или быть созданными сознательно (Петрозаводск, Вашингтон). Топонимы, как правило, более тесно, чем антропонимы, связаны с называемыми объектами, и поэтому они имеют большу связь с понятием, чем остальные имена собственные.
В их лексическое значение входит адресно-указательный компонент. Мы называем: Альпы, Париж, Байкал — и сразу представляем, что обозначается словом, где расположен объект. Семантика названий географических объектов чаще отличается мотивированностью.
Исходное значение топонима может содержать информацию о топографических особенностях объекта (Старица, Красноярск, Горицы), указывать на его связь с общественно-историческими условиями и фактами (Вышний Волочек, Торжок, Царицыно, Патриаршее, Санкт-Петербург, Кузнецкий мост), отражать своеобразие флоры и фауны (Селигер, Дубовка, Алупка).
Однако не надо путать словообразовательный анализ топонимов с их этимологическим толкованием. При словообразовательном анализе мотивированность анализируемого топонима производящим словом очевидна, топоним строится по действующим в современном языке словообразовательным моделям, и для этимолога здесь нет работы.
Например: Волгоград, Южно-Сахалинск, Ростов-на-Дону, Пятигорск, Запорожье (за днепровскими порогами) и т.п. Однако очень многие топонимы, и особенно давно существующие, чаще всего являются для современных носителей языка немотивированными.
Восстановить их исходное значение оказывается непросто, и многие из самых известных географических названий хранят тайну своего имени, несмотря на интенсивность этимологических изысканий. Тем не менее исследования продолжаются, и их результаты вносят определенный вклад в изучение истории языка (поскольку топонимы могут содержать корни, уже исчезнувшие из языка), истории страны (например, именно с помощью топонимов удалось установить доисторические ареалы распростанения племени саами, литовских племен, племен радимичей и вятичей).
Для некоторых топонимов существует по несколько этимологических версий, но ни одна из них не является до конца доказанной. Так, относительно слова Москва этимологи с полной достоверностью доказали лишь то, что гидроним (название реки) старше, и город получил свое имя по гидрониму. Происхождение названия реки связывают с финно-угорскими корнями: моска — «медведь», ава — «самка» (т.е. Москва — «медведица»).
Эта версия подтверждается наличием изображения медведя в гербе Москвы. Согласно другой версии, слово Москва произошло от финских «муста» — «черный» и «ва» — «вода» (то есть Москва — «черная вода, черная река», и действительно, Москва-река протекает по торфяным местам, и цвет воды из-за особенностей дна кажется черным). Считается также, что название Москва пришло из скифского языка, где оно означало «сильная гонщица, охотница» (что указывает на относительно быстрое течение реки). Есть также предположение, что топоним возник в результате соединения слов «моск» — «кремень» и «хов» — «укрытие». Общее число версий превышает десяток, и этимологические изыскания продолжаются.
Однако даже в тех случаях, когда исходное значение топонима установлено совершенно точно и однозначно, для большинства носителей языка географическое название остается немотивированным. Например, установлено, что гидроним Нева возник из финских языков, где neva означает «болото». Вместе с тем надо учитывать, что Нево — старое название ладожского озера, по которому и могла быть названа река. Этимологи дали однозначный «перевод» ойконима Севастополь: это искусственное название, данное городу Потемкиным в 1783 г.
Слово образовано от двух греческих корней: «севастос» — «славный» и «полис» — «город». Работа с этимологией топонимов позволит не только повысить интерес к русскому языку, но и расширит знания в области истории, культуры, географии. Например, объясняя исходное значение ойконима Старица как «город, расположенный в старом русле реки», неплохо будет уточнить, где расположен этот районный центр Тверской области. Определение гидронима Яуза как «связывающая река» (от приставки «ja» и корня «вуз» — «узел, вязать») также заставит обратиться к географической карте.
Содержательный экскурс в русскую историю будет необходим при выяснении этимологического значения топонимов Вышний Волочек (как место, где надо было волоком перетаскивать суда из русла одной реки в другую), Торжок (место, где наиболее активно развивалась торговля). Обращение к истории значения топонимов может таить в себе загадки, а иногда и курьезы.
Так, в течение нескольких десятилетий Япония владела исконно русским островом Сахалин. В 1945 г. Сахалин вновь стал принадлежать России. Однако на карте острова появились географические названия, которые нельзя было объяснить ни с точки зрения русского языка, ни исходя из японских корней слов: Морудзи и Маураэфуэсики.
Ученые долго бились над разгадкой этих названий, пока не догадались взять старую русскую географическую карту Сахалина, где нашли названия: Морж (на месте Морудзи) и село Муравьевское (вместо Маураэфуэсики).
Это оказались старые русские названия, но переданные в «японской транскрипции». Литература по топонимике довольно обширна. Это работы М. Н. Мельхеева и В. А. Никонова, М. В. Горбаневского и В. П. Нерознак, Л. В. Успенского и А. В. Суперанской, В. Д. Бондалетова и Е. М. Поспелова. Иногда термин «ономастика» употребляется как синоним к термину «антропонимика» — от греческого antropos — «человек», и ynyma — «имя».